Уважаемые коллеги!

Дзугаев Коста Георгиевич, кандидат философских наук, доцент кафедры философии ЮОГУ, старший научный сотрудник отдела новой и новейшей истории ЮОНИИ, Заслуженный деятель науки РЮО, Лауреат Государственной премии им. К. Хетагурова в номинации «история»

Наша конференция проходит в условиях, когда Республика принимает меры безопасности против распространения коронавируса, но откладывать её проведение, очевидно, не стоило – учитывая значимость и актуальность тематики геноцида для осетин, прежде всего для южной ветви осетинского народа.

2020-й год – год столетия геноцида осетин Грузией в 1920 году, когда войскам правительства Н. Жордания удалось сделать то, чего не удалось сделать армии М. Саакашвили в 2008 году, а именно уничтожить Южную Осетия до состояния «чистого поля», сжечь осетинские поселения, а самих осетин истребить, изгнать за Главный Кавказский хребет, выселить в малопригодные для жизни районы Грузии. 

Моё выступление – завершающее конференцию, поэтому я имею возможность не повторять уже сказанное предыдущими ораторами, а привлечь внимание коллег к нескольким ключевым пунктам, предложенным к рассмотрению.
ВО-ПЕРВЫХ, надо понимать, что трагедия 1920 года сохраняется в живой памяти поколений. Так, мой отец вспоминал, как он девятилетним мальчиком бежал через перевал на Север Осетии с жителями горного села Дзомаг; а его дядя Гæбила Дзугаев по приказу Мате Санакоева с пулемётом прикрывал отход многотысячной массы беженцев к Рукскому перевалу.

Причины и события той трагедии в настоящее время уже достаточно неплохо описаны и исследованы в научной литературе; в качестве показательного примера последних месяцев приведу монографию коллеги Г. Гатикоева, где автору удалось существенно обновить наши знания о периоде революционных пертурбаций в Южной Осетии.

Советизация Грузии и её государственное устроение, как это утверждалось в советской историографии, сняло проблему Южной Осетии и решило «осетинский вопрос» на социалистических началах и в рамках воссоздания большой России в виде Союза ССР. Считалось, что возвращение южных осетин на свои родные пепелища и образование Юго-Осетинской автономной области в составе Грузинской ССР закрыло, завершило эту кровавую страницу грузино-осетинских отношений. Само содержание борьбы тех лет, смысл политических и вооружённых столкновений трактовался исключительно с позиций классовой борьбы, затушёвывая и отрицая её национально-освободительный характер для осетин Юга.

Однако сегодня мы свободны от необходимости соблюдения прежних идеологических установок и ограничений, и отсюда – ВО-ВТОРЫХ – имеем все научные основания для определения борьбы южных осетин именно как борьбы национально-освободительной, как мужественное сражение за свободу от власти грузинского государства. Только с такой позиции можно правильно понять и оценить мощный и бескомпромиссный воссоединительный порыв югоосетинских лидеров, отлично знающих, что без единства Осетии вся их борьба обречена на историческое поражение.

Увы, эта необходимая для полноценного национального развития политическая цель так и не была достигнута: Осетию разрезали на части между РСФСР и ГССР, сломив отчаянное сопротивление югоосетинского руководства. К сожалению, документов, проливающих свет на механизмы воздействия на югоосетинских лидеров, нет или не обнаружено, и мы можем лишь констатировать итоговый результат: Южную Осетию включили в состав грузинского государства, предрешив тем самым её судьбу на несколько поколений вперёд и создав этим решением условия для повторения проявлений геноцидной политики грузинского государств в отношении осетин. Обращаю внимание на то, что в отличие от Абхазии и Аджарии, Южной Осетии не позволили даже стать автономной республикой, хотя первоначально именно так и планировалось: представляю вашему вниманию малоизвестный документ, хранящийся в грузинском государственном архиве (Приложение 1). Анализ документа показывает стремление югоосетинских руководителей в принципиально изменившихся общеполитических условиях всё же вырвать для южных осетин максимум федеративных полномочий – но даже статус автономной республики удержать не удалось.

Дальнейшие события мною исследованы в серии монографий,  посвящённых попыткам воссоединения Осетии 1925 года, 1936 года – с последовавшей в 1937 году повторной трагедией массового истребления лучших осетин грузинским НКВД под личным руководством Л. Берия; подготовлена к печати монография о деятельности подпольной группы «Рæстдзинад», политическим финалом которой было обращение к Н. Хрущёву с просьбой решить вопрос воссоединения Осетии. Письмо, к сожалению, до сих пор не обнаружено, хотя от него остался отчётливый административно-бюрократический след.

Вся эта борьба советского периода, как это совершенно очевидно с высоты сегодняшнего опыта, представляла собой, при всей своей героичности и трагичности, лишь последствия того первого, рокового решения о введении Южной Осетии в состав Грузии. 

Следовательно,  В-ТРЕТЬИХ, история с абсолютной непреложностью доказывает, что пребывание Южной Осетии в составе Грузии оказалось для южных осетин фатальным: вне всякого сомнения, южную ветвь осетинского народа ожидала ассимиляция, а Осетия теряла теперь уже не только Триалетию, Коб и Трусо, но и свою южную часть целиком. В этом случае Северная Осетия, как это понятно, необратимо теряет своё нынешнее геополитическое измерение, превращаясь в одну из обычных республик Северного Кавказа, со всеми вытекающими отсюда последствиями.

В логике данного рассмотрения, таким образом, геноцид 1920 года выступает как проявление системной политики грузинского государства в отношении Осетии. Это не единичный трагический эпизод – нет, это выражение сущности грузинского государства, раз за разом проявляющейся геноцидным способом в отношении осетин. Почему это так? Ответ на этот вопрос требует отдельного исследования, суть которого не столько политологическая и конфликтологическая, сколько культурологическая и метаисторическая. Государственно-управленческая и интеллектуальная элита Грузии имеет менталитет, основанный на длительно прослеживаемом культурном коде, национально-культурологической матрице. Эта матрица априори отторгает саму мысль о существовании народа, живущего на своей этнотерриториальной родине, и отказывающегося участвовать в грузинском государственном проекте. Никаких признаков изменения этой матрицы пока не видно, поэтому угроза Южной Осетии со стороны Грузии будет сохраняться на обозримую историческую перспективу, и единственное закрывающее решение здесь – это воссоединение Осетии в составе России.

Нам надо помнить о геноциде 1920 года, потому что если мы такое забудем, то повторение неизбежно. Поэтому несомненно правильным было решение наших властей о широкой мемориализации геноцида сейчас, ровно сто лет спустя. Будут приложены все старания к тому, чтобы международное сообщество было максимально информировано о мероприятиях памяти геноцида 1920 года, готовящихся к реализации в нашей Республике.

Большой общественный резонанс получил и конкурс на эмблему геноцида, и в этой связи позвольте мне в завершение выступления представить вашему вниманию свой вариант эмблемы (Приложение 2). Логика её составления проста и очевидна: мгновенно узнаваемая гряда гор со стороны Южной Осетии, с Бурхох; горящая земля и строения под ней; дата геноцида; поясняющая надпись по ободу овала, с указанием виновника геноцида. Знаю, что комиссионное решение об эмблеме уже принято, и не претендую на её официальное рассмотрение, поэтому оставляю её использование на ваше усмотрение, коллеги, там и тогда, когда и если вы это сочтёте нужным.

Благодарю за внимание!

Приложения:

Приложение 1	Приложение 2