Исторический опыт национально-освободительной борьбы  осетин служит убедительным свидетельством тому, что нет силы, которая способна сломить стремление народа к свободе и независимости. Наш свободолюбивый народ сполна доказал это, пройдя долгим и тернистым, исполненным драматизма путем к своей исторической победе. Наиболее драматическим этапом на этом пути, вне всякого сомнения, следует считать трагические события  лета 1920 года, объективно трактуемые современными политологами не иначе,  как геноцид осетинского народа.

    Сегодня не осталось уже живых свидетелей массового убийства осетин, но не стерлись в памяти людской ужасающие по своей жестокости примеры человеконенавистнической идеологии официальных грузинских правителей тех лет, сохранившиеся в воспоминаниях выживших в той вакханалии смерти и позже опубликованные их потомками. Находим мы воспроизведение трагедии осетинского народа и в работах деятелей литературы и искусства, в произведениях отдельных мастеров кисти и пера. Что касается объективной научной разработки темы, то она сильно затруднена рядом обстоятельств.  Это относится, в первую очередь, к слабости имеющейся для полноценной разработки темы. Грузинские меньшевики при изгнании вывезли с собой все документы, касавшиеся периода своего правления. В российских архивных учреждениях сохранился крайне куцый материал по теме геноцида осетин, да и многие из отложившихся в их фондах документов все еще не рассекречены, а другие и не расшифрованы.  Следует отметить и то, что кем-то старательно были изъяты из архивных фондов первоисточники, свидетельствующие о геноциде осетин. Да иначе и быть не могло: ведь ограничения партийно-советской идеологии не позволяли историкам разрабатывать темы, не вписывавшиеся в жесткие рамки «торжества ленинских принципов национальной политики КПСС и нерушимой дружбы народов». Ныне, когда такие ограничения ушли в безвозвратное прошлое, открылись новые возможности объективного воссоздания трагических событий 1920 года как драматической страницы всей истории национально-освободительной борьбы осетинского народа.

     Предлагаемой вашему вниманию теме придала дополнительную актуальность знаковая дата -  столетие  геноцида трагедии 1920 года, о чем свидетельствует и  указ Президента РЮО А.И. Бибилова об объявлении нынешнего года в нашей стране Годом памяти. Особо отметим: поскольку осетины,  независимо от того, что с незапамятных времен проживают по обе  стороны Главного Кавказского хребта, не перестают быть единой нацией, которую исключительно по национальному признаку уничтожали войска «Грузинской Демократической Республики», столетие геноцида отмечается не только в Южной, но и в Северной Осетии.

     Итак, что такое геноцид? Какие действия квалифицируются как геноцид и признаются мировым сообществом как тягчайшее преступление против человечества?

    В соответствии с Резолюцией 260 А (III) Генеральной Ассамблеи  ООН «Конвенция о предупреждении преступления геноцида и наказании за него» от 9 декабря 1948 года под геноцидом понимаются определенные действия, совершаемые с намерением уничтожить полностью или частично какую-либо национальную или этническую, расовую или религиозную группу как таковую. К таким действиям было отнесено убийство членов одной из перечисленных групп, равно как причинение им серьезных телесных повреждений, а также предумышленное создание для них таких жизненных условий, которые рассчитаны на полное или частичное их уничтожение. Среди других действий мы выделили те, которые, безусловно, были совершены Грузией в отношении осетин летом 1920 года. Причем важно отметить: международным правом оговаривается, что преступление геноцида не имеет срока давности.  

     В предлагаемой статье мы предпримем попытку вкратце воспроизвести сведения, неопровержимо подтверждающие факт геноцида, который был учинен Грузией в отношении осетин летом 1920 года.

     Вторжению грузинских войск в 1920 году, завершившемуся прямым геноцидом, предшествовала длительная борьба осетин против посягательств на их свободу со стороны грузинских князей и тавадов. Тут необходимо пояснить, что никогда, вплоть до 1920 года, исконно осетинские территории, расположенные на южных склонах Кавказа, ни формально, ни фактически не входили в состав грузинского государства, что зафиксировано в многочисленных исторических документах. Достаточно отметить и тот общепризнанный факт, что в состав Российской империи в 1774 году вошла единая Осетия, не разделенная на северную и южную. А с целью прекращения посягательств грузинских феодалов на осетинских крестьян Николай I своим указом от 8 июня 1852 года оформил их независимость. В сентябре того же года указ императора был утвержден и Правительствующим Сенатом России. Можно привести и более позднее утверждение председателя Южно-Осетинского Окружного комитета  Владимира (Серо) Санакоева о том, что Южная Осетия «в шовинистическую Грузинскую Республику никогда не входила и не желает входить».

     Тем не менее, пришедшая к власти в Грузии после Октябрьской революции и распада Российской империи партия ярых националистов в лице меньшевиков не отказывалась от имперских амбиций предшественников и попыток силового решения «осетинского вопроса». Примером тому служит жестокое подавление проявлений освободительной борьбы осетин в марте 1918 года и весной и осенью 1919 года. Заручившись положениями так называемого мирного договора, заключенного 7 мая 1920 года между Советской Россией и меньшевистской Грузией, по которому территория Южной Осетии признавалась подвластной Грузии, официальные власти Тифлиса решили, что отныне у них развязаны руки в отношении осетин.

     Не утруждая читателя подробностями, предшествовавшими трагедии в июне 1920 года, воссоздадим хронологию событий. Из числа активных борцов, которые после осеннего восстания 1919 года, по решению лидеров национально-освободительного движения, эмигрировали во Владикавказ, была образована Юго-Осетинская вооруженная бригада красных партизан, на которых и возлагалась освободительная миссия. Поясним, что лидеры закавказских большевиков, в чьих рядах влияние грузинских представителей было весьма ощутимым, планировали воспользоваться освободительным походом осетин в качестве сигнала к всеобщему вооруженному восстанию по всей Грузии. Они преследовали свои, классовые революционные, интересы с целью свержения меньшевиков и захвата власти. Поэтому грузинские большевики всячески пытались придать и национально-освободительной борьбе осетин классовый характер, стремясь направить ее в русло социалистической революции.  

     Следует отметить и то немаловажное обстоятельство, что в решении «осетинского вопроса» позиции классовых врагов – грузинских большевиков и меньшевиков - нередко тесно переплетались.  В пользу такого утверждения можно привести немало примеров. Поэтому, говоря о целях, которых большевики Грузии пытались добиться, используя вооруженное выступление осетин, и которые они предпочитали не оглашать, мы не исключаем и окончательное решение «осетинского вопроса». К такому выводу нас склоняет и фактический отказ от планировавшегося  «всеобщего вооруженного восстания» грузинских революционеров, в результате чего осетины оказались в одиночестве  перед лицом многократно превосходивших сил грузинских войск. Мы не можем безапелляционно утверждать сказанное, но допускаем это, имея в виду хотя бы то, что осетины не были предупреждены об отмене вооруженного выступления. Причем их не предупредили, даже несмотря на категорическое требование В.И. Ленина воздержаться от вооруженного восстания. Как бы то ни было, но осетин уже было не остановить, поскольку, как говорят в таких случаях, маховик был запущен, хотя нигде по Грузии в эти дни никаких протестных выступлений зафиксировано не было.

     В конце мая южноосетинская бригада выступила в поход с освободительной миссией. Преодолев заснеженные перевалы Центрального Кавказа, бойцы переправились на его южные склоны и, обратив в паническое бегство заставы грузинских войск в Рукском и Джавском ущельях, подступили к Цхинвалу. К вечеру 7 июня они с боями вошли в город. На следующий день на многолюдном митинге в центре Цхинвала Александром Джатиевым был зачитан приказ об изгнании грузинских войск и местных органов власти Грузии, а также о провозглашении на всей территории Южной Осетии советской власти. Симпатии осетин к коммунистам легко объясняются тем, что они наивно надеялись на реализацию большевиками широко декларировавшегося предоставления нациям права на самоопределение.

      Реально создавшееся положение, когда отряды осетинских бойцов предательски оказались обречены на поражение грузинскими большевиками, вызывало серьезные опасения у их лидеров. Южно-Осетинский Окружком направил срочную телеграмму на имя Ленина и Народного Комиссара иностранных дел Российской Федерации Г.Чичерина, в которой напоминал, что «Краевой  (Кавказский. – К.П.) Комитет через курьеров обещал немедленную поддержку всеобщим восстанием всех районов Тифлисской и Кутаисской губерний». Однако это напоминание не было услышано в Москве. Более того, С.М.Киров, назначенный постпредом Советской России в меньшевистской Грузии, и вовсе открестился от осетин, утверждая, что ничего не знает о существовании Южно-Осетинского Окружкома партии.

    Таким образом, осетины не могли рассчитывать на помощь со стороны российских (не говоря уже о грузинских) большевиков. Каким-то образом исчезли и обещанные командующему бойцами бригады Мате Санакоеву три обоза со стрелковым оружием и боеприпасами, без которых исход предстоящих сражений был, по сути, предрешен.

     Реакция правительства Грузии не заставила себя долго ждать. Срочным образом на невыгодных для себя условиях был заключен мир с советским Азербайджаном, с которым Грузия находилась в состоянии войны, что позволило ей оперативно перебросить для подавления восстания осетин дополнительные силы  гвардии и армейских подразделений. Грузинские генералы во главе с бывшим кадровым стратегом царской армии Квинитадзе Г.И. разработали специальный план захвата исконных осетинских территорий. Вскоре они подошли к Цхинвалу и рассредоточились по всей протяженности границы с Южной Осетией.  
    Ранним утром 12 июня начался интенсивный обстрел позиций осетинских бойцов. Грузинская армия наступала тремя крупными колоннами. Первая под командованием генерала Кониева (Кониашвили) атаковала селения Корнисского ущелья с последующим выходом на Цхинвал. Вторая, во главе с Химшиевым (Химшиашвили), считалась центральной и была нацелена непосредственно на Цхинвал. И, наконец, третья, которой командовал начальник штаба гвардии Валико Джугели, наступала по направлению Ортеу-Джер- Цру-Чимас с намерением выйти на позиции Цру - Чимас и далее разъединить основные силы вооруженных отрядов осетин.

     Интенсивный обстрел осетинских позиций не прекращался в течение четырех часов. Противник никак не ожидал встретить столь упорное сопротивление. Несколько атак вражеской пехоты были успешно отражены. Однако к полудню у оборонявшихся иссякли боеприпасы, а между тем плотность обрушенного на них огня только усиливалась. Враг активно применял не только стрелковое оружие, но и специальную горную артиллерию с зажигательными снарядами и даже авиацию. Вскоре небо заволокло густым дымом пожарищ: то горели подожженные жилища осетинских крестьян.

     Следует отметить, что в боях с превосходящими силами противника осетинские бойцы показывали чудеса храбрости и личной отваги. В подтверждение сказанного расскажем о подвиге Хубежова в бою на Присской высоте в окрестностях Цхинвала. Известный осетинский писатель, непосредственный участник тех событий Николай Гаглоев рассказал, как в ходе ожесточенного сражения Хубежов получил тяжелые ранения обеих ног, но отступить со всеми категорически отказался, попросив лишь побольше патронов.  Обреченный на верную смерть, он, даже получив еще несколько ранений, продолжал в одиночку уничтожать метким огнем наседавших гвардейцев. И лишь после получения смертельного ранения враг захватил его позицию, а самого героя, уже мертвого, грузины растерзали на куски. Уместно отметить, что спустя семь десятилетий в этой же местности подвиг Хубежова повторил другой герой – наш современник Владислав Джиоев.

     К вечеру бойцам Мате Санакоева практически нечем было уже  отстреливаться. Сдерживать натиск озверелых гвардейцев стало невозможно. Ждать помощи было неоткуда. С каждым часом росло число погибших красных партизан. Один из руководителей национально-освободительного движения, осетин Чермен Беджызаты (Бегизов), впоследствии писал в своих воспоминаниях: «Враг имел огромный перевес над нами. К моменту генерального боя наши вооруженные силы не превышали 500 человек. 12 июня завязался упорнейший бой на подступах к Цхинвалу, нам приходилось оборонять позиции на ширине 10 километров…  К полудню стало ясно, что повстанцам не удастся сдержать натиск противника».

     В создавшейся ситуации последовал приказ М.Санакоева об организованном отступлении. Отныне задача бойцов сводилась к прикрытию стихийно образовавшихся колонн беженцев. Подступы к Цхинвалу были  фактически оголены. Теперь уже ничто не мешало грузинским гвардейцам захватить Цхинвал.

     После полудня 12 июня кровожадный враг ворвался в город. Перед лицом грозящей опасности не каждый цхинвальский осетин смог собраться в далекий путь. Многие из них не успели или не смогли по каким-то другим причинам покинуть город.  Началась кровавая бойня мирных жителей, причем исключительно осетин, поскольку ни одного случая убийства из числа горожан неосетинской национальности отмечено не было. Вакханалия смерти бесчинствовала преимущественно в районе основного расселения цхинвальских осетин в так называемой Осетинской слободке города. Она простиралась от нынешней площади Свободы (Богири) на юг по улицам Туганова и Осетинская вдоль правобережья Большой Лиахвы до храма Пресвятой Богородицы. В слободке проживали преимущественно представители осетинских  фамилий Ханикаевых, Галавановых, Кулаевых, Зассеевых и некоторых других.  В редакционной статье газеты «Правда» в номере 182 за 1920 год сообщалось о том, что в «Цхинвале расстреляны оставшиеся там мирные жители, в том числе зубной врач Кулумбегов Падо с братом, Николай Джиоев, Александр и Гиго Кулаевы, Гиго Тибилов и т.д.». Из других документов нам известно, что, помимо названных, были убиты Гиго Абаев, Гаврил Ханикаев, Бришка Гаглоев, мать известного осетинского писателя и общественного деятеля Сико Кулаева Ната Кулаева, Арчил Сланов и многие другие. Упоминавшийся выше Николай Гаглоев писал, что это был день, когда «с гиком неслась страшная смерть, а по канавам рекой лилась кровь». Уже к вечеру того же дня здесь не осталось ни одного неразграбленного дома, а во дворах валялись трупы их владельцев. Именно этот день имел в виду классик осетинской литературы Цомак Гадиев, когда писал:

                      «Æфсымæртæ! Æлгъыст фæуæд,
                      Чи ферох кæна ацы сау бон,
                      Чи ныббара знагæн  ацы туг!»

     12 июня – воистину трагическая дата в истории осетинского народа, дата, которая обнажила человеконенавистническую националистическую суть официального Тифлиса.  Позже, в 1928 году, один из бывших лидеров грузинских большевиков, прежде не раз бывавший в Цхинвале, Филипп Махарадзе, так описывал зверства своих соплеменников: «Они не делали различия между старыми и молодыми, женщинами и мужчинами, вооруженными и безоружными. Меньшевистские палачи вели себя как звери или дикари. Они убивали всех без разбора, разрушали, жгли все на своем пути…». К приведенной цитате напрашивается одно существенное пояснение. Как член партии большевиков, Ф.Махарадзе оценивает убийц осетин не по их национальной, а исключительно партийной принадлежности, видя в них только лишь меньшевиков. В связи с этим уместно задаться вопросом: а сколько местных грузин, пусть даже из числа большевиков, каковые, несомненно, значились среди них, было убито или пострадало в ходе карательной экспедиции правительственных войск Грузии? Кроме того, в воспоминаниях свидетелей тех событий встречаются случаи, когда местные грузины доносили гвардейцам на своих соседей-осетин, скрывавшихся на чердаках и в подвалах своих домов.

      Такая же участь ожидала и сельских жителей. К примеру, известный осетинский историк Иван Цховребов приводит такие факты, когда грузины, ворвавшиеся в их родовое селение Схлеб, застали в доме его немощного 80-летнего деда тут же обезглавили старика, а отрубленную голову попросту выкинули в огород; другого жителя из соседнего селения Сачре, пытавшегося спастись бегством, настигли в лесу и повесили на суку. В селении Цунар (ныне - Хетагурово) грузины публично казнили местного крестьянина-осетина. Для начала ему отрезали уши, затем вырезали губы, а перед расчленением еще и выкололи глаза. Таких примеров можно привести множество.

      Грузинские каратели предпочитали не брать пленных. В порядке исключения можно привести пример пленения тринадцати молодых осетин, которых после недельного заточения в подвале одного из жилых домов в осетинской слободке Цхинвала было решено казнить. 20 июня на рассвете они были расстреляны за городским кладбищем на Згудерском холме. Для придания видимости законности своим действиям грузинские палачи ссылались на некий «судебный приговор», неизвестно кем вынесенный. О намерениях гвардейцев свидетельствовало и то, что к месту расстрела заблаговременно явились священник Алексей Кванчахадзе с врачом Вацлавом Хершем. В памяти народной и в исторической литературе несчастные мученики были наречены  тринадцатью  коммунарами. О той трагедии сегодня напоминает обелиск, возведенный на месте расстрела тринадцати коммунаров, с высеченными на нем именами расстрелянных героев.

    Тем временем на север потянулись нескончаемые колонны обездоленных беженцев. Это были десятки тысяч гонимых кровожадными извергами людей, чья единственная вина состояла в том, что они родились осетинами, и в их стремлении жить на земле своих предков. Их путь лежал к труднопроходимым заснеженным перевалам, за которыми они искали спасение от неминуемой смерти  у своих северных братьев. Сотнями и тысячами гибли беженцы ежедневно от голода, болезней и травм, срываясь с горных круч в бездонные пропасти, коченели, ночуя на ледниках. А те, кому удавалось преодолеть все ужасы страшного перехода на северные склоны Кавказского хребта, подвергались нападениям со стороны многочисленных белогвардейских банд. Но, несломленные, шли они вперед, со слезами оборачиваясь на пылающие селения и обезлюдевшие ущелья, не теряя надежду на скорое возвращение на родную землю.

Это был исход, сопоставимый разве что с исходом из библейского предания.  
   
Лидеры освободительного движения все еще надеялись на помощь со стороны советской России. Телеграммой от 26 июня они извещали Москву о необходимости оказания осетинам срочной помощи. Позже, 10 июля того же года, еще одна телеграмма была направлена на имя В.Ленина, Г.Чичерина и С.Кирова. Процитируем ее: «Красные повстанцы Южной Осетии, оставшись без патронов, вынуждены были отступить вместе с частью мирных жителей, женщин и детей до двадцати тысяч человек в Советскую Терскую область. Огромная же масса осталась в лесах Южной Осетии. Меньшевистские банды правительства Жордания и Ко преследуют и истребляют [их]. Их села и деревни… сожжены. Просим… принять срочные меры к ограждению граждан советской Южной Осетии от преследования и истребления». Однако и этот крик помощи был обречен на участь гласа вопиющего в пустыне. Советская Россия, связанная договорными обязательствами  с меньшевистской Грузией, строго придерживалась позиции нейтралитета. Грузинские каратели фактически безнаказанно бесчинствовали в осетинских селениях. Одно за другим были разграблены и преданы огню Прис, Згудер, Кохат, Саболок, Кларс, Гудис, Цру, Чимас, Чирцина, Тли - всего 136 осетинских селений.

     20 июня под прикрытием бойцов Мате Санакоева последние группы беженцев были переправлены на север Осетии. Враг торжествовал победу. Теперь предстояло, воспользовавшись плодами такой победы, «освоить» отнятую у осетин территорию путем заселения на нее грузинских крестьян из числа мохевцев, хевсуров и других горцев. Для этого властями Грузии было решено окончательно изгнать и тех осетин, которые в незначительном количестве все еще оставались в отдельных населенных пунктах. Тут отчетливо обнаруживается еще одно условие для отнесения деяний грузинского правительства к категории преступления геноцида. Это насильственное выселение осетин с территорий их исконного проживания с последующим их поселением на пустынных территориях безжизненной Караязской степи. Для реализации этого плана решением правительства Грузии была даже образована специальная «переселенческая» комиссия. Так, к началу 1921 года в осетинские селения, расположенные в ущелье реки Проне, было заселено 200, а в селения Дзауского района - 104 семьи грузин-мохевцев. Должно быть понятно, что такая мера, помимо всего прочего, преследовала цель «растворения» осетин.   

     Февраль 1921 года ознаменовался бесславным концом меньшевистского правления в Грузии. Узурпаторское правительство Н. Жордания позорно бежало за границу. На смену ему пришли большевики, которые в новых условиях советской власти всего лишь сменили тактику, продолжая под лозунгами братства народов в отношении осетин националистическую политику своих предшественников…

     После установления советской власти в Грузии была образована специальная комиссия по определению ущерба, нанесенного осетинам в результате  карательной экспедиции грузинских войск в июне 1920 года. Выведенные комиссией сведения сильно отличаются в сторону их занижения от разновременно опубликованных в других источниках показателей. В большинстве из опубликованных данных утверждается, что в результате нашествия вооруженных сил Грузии погибло всего 5279 человек исключительно осетинской национальности, в том числе 1375 женщин и 1844 детей, то есть каждый третий из погибших был ребенком!

     К числу безусловных жертв грузинского нашествия следует отнести и погибших во время массового исхода осетинских беженцев. В таком случае их численность варьируется от пятнадцати до восемнадцати тысяч человек, что позволяет говорить о демографической катастрофе осетинского народа.

      Кроме того, грузинскими карателями было забито или угнано до 80% общего поголовья скота, по пути следования грузинских войск были полностью уничтожены сельскохозяйственные угодья и посевы. Общее число беженцев превысило двадцать тысяч человек.

      По несколько противоречивым данным, общий материальный ущерб, нанесенный Южной Осетии в результате нашествия грузинских войск, в суммарном денежном выражении колеблется в пределах от 3,5 до 5 миллионов золотых рублей, что в переводе на нынешний курс российской валюты превышает 20 миллиардов рублей.

      Резюмируя изложенный в предлагаемой статье документально подтвержденный материал, мы можем констатировать, что деяния Грузии в Южной Осетии летом 1920 года отвечают вышеизложенным условиям, предъявляемым Организацией Объединенных Наций для отнесения их к преступлению  геноцида осетин. 
     
      (О намерениях гвардейцев свидетельствовало и то, что к месту расстрела заблаговременно явились священник Алексей Кванчахадзе с врачом Вацлавом Хершем.)

Константин Пухаев,
кандидат исторических наук,
заслуженный деятель науки РЮО