Новобранец Г. Дзугаев

Последние годы часто думаю о своём деде, участнике Великой Отечественной войны, народном поэте Дзугаеве Георгии Хасакоевиче. Войну он встретил в возрасте 30 лет, служил в Перемышле.

Командование воинской части приняло во внимание уровень образования прибывшего на службу солдата, учло и то, что он был постарше основной массы призывников, был членом РКП(б), и приняло решение об обучении рядового Дзугаева воинскому ремеслу. В 1940 году он окончил полковую школу младших командиров, стал сержантом, затем был назначен заместителем политрука; службу продолжал в школе политруков. Окончил дивизионную партийную школу, был секретарём парторганизации партшколы. 
 

Политрук Г. Дзугаев

В письмах из армии на свою малую родину Георгий присылал свои стихи, которые публиковались в прессе, как пример патриотизма.

На вероломное нападение Германии на Советский Союз молодой политрук отозвался стихотворением-призывом, опубликованным в Юго-Осетинской областной газете:
 

ПРИЗЫВ
Эй, где вы, герои с грозою во взоре,
Подобные Нартам! Как Залиаг калм,
Жжёт враг наши нивы, святыни позорит,
Из пасти стальной изрыгая напалм!

Вперед, храбрецы! Нам ли сетовать вчуже!
Клинки обнажим, распрямим рамена,
Подпруги авсургам  подтянем потуже –
Зовет нас на битву родная страна!

С началом Великой Отечественной войны, в ходе ожесточённых боёв на Западной Украине, политрук Дзугаев со своими сослуживцами несколько раз попадал в окружение, вырывался из «котлов», но затем, получив тяжёлое ранение, попал в плен к фашистам.
О том, как это было, я прочитал в письмах его сослуживца, сохранившихся в архиве деда: двадцать пять лет спустя после Победы, в 1970 году, дед получил письмо, которое привожу с сохранением орфографии и пунктуации:

«14/II    70 год
Привет. С Кубани
Здравствуйте уважаемый тов. Дзугаев Михал
Извените за беспокойство ежели это вы тот Дзугаев который в начале Войны служили в гор Перемышил 99 стр дивизия 206 стр полк тогда разришите передать вам большую благодарность за то. И стчетать вас как брата за мое спосение
Общим вам пишить солдат которого в начале Войны вовремя вероломного наподения Германии на нашу родину я был ранен в руку и потерял много крови и немог сомастаятельно выйти с окружения.
Но вы меня подобрали под железнодорожным мостом и выносили на своих плечах с окружения. Я бывший пулеметчик станковых пулеметов. (…) Общим много писать я немогу потому что точно незнаю что это действительно вы бывший зам политрук Дзугаев
Я вас давно разискивал знал что меня выносил Дзугаев писатель на своем оситинском язике. И при любой встречи с оситинами я спрашивал незнаеть ли он писателя Дзугаева
И вот был я в гостях в сослуживца в Грузии а вы нас знали обоих ежели не забыли
Я Юдин Василий Леонтев а друг Матикошвили Семен Павлович и там я встретил одного оситина который говорить что вас хорошо знаеть и дал мне адрес (…)
Ежели это действительно Вы тот самый что спосли мне жизни и избежать плена тогда я просто ненахожу слов чтобы вынести вам блогодарность а ежеле это ошибка тогда извените меня и хотя два слова пришли чтобы я знал что своего спосителя я ненашел
Юдин Васил Леонтев»
 

Дед на письмо ответил, и вскоре В. Юдин пишет ему второе письмо:
 

«26/V       70
Здравствуйте дорогой однополчанин и как избавитил в первые дни войны меня от неизвестной моей судбы.
Уважаемой т. Дзугаев Георгий Хасакаевич     Почему я пишу что вы меня избавили от неизвестной моей судбы это потому что ежелиб не вы вспомните когда мы под железно дорожным мостом собралься наш пулеметный расчет. Село кажется Медики точно не помню. Но нас зарёй немец обошел. И вы когда незнаю откуда вы подошли к нам. И оргонезовали выхот с небольшего кольца. Но я уже был ранен в правую руку и был здес перевязон     Но потерял много крови и у меня появилос переодичиски головокружение и обморочное состояние. И я немог сам выходить с окружения а товарищи были и так непосильно перегружены сноряжением… и тогда Вы взяли меня подруку и повели по полям т. е. по Ржи. А потом Вы ещё принудили одного поляка чтобы он вам помог конечно без принуждения не обошлос. И когда вы меня вывили с окружения завели к одним украинцам там нас накормили молоком и маслом и вы нашли наш хоз-звод и оставили меня там а сами пошли в настоящию Пекло потому что бойци 99 ст. дивизии 21 ст полка сдерживали неравные силы противника и подлозугом своей зимли мы недодим непяти
Извините. Стех пор я вас не видил но напротяжении 28 лет я овас незабывал и при любой встречи с Асетинами спрашивал незнаеть ли вас. И вот когда я поехал навестить своего друга однополчанина и встретил одного осетина которий утверждал мне смоего разказа о вас что это действительно вы и вот мы списалис
Имено почиму я пишу что избавител моей судбы потому что я незнаю как бы поступили немци сомной. Вит раненых они больше пристреливали. (…)
Сприветом однополчанин»  
 

Письмо Юдина

Слева – В.Л. Юдин, справа – С.П. Матикашвили

Политрук Дзугаев, таким образом, в минуты и часы смертельной опасности сохранил присутствие духа, не дрогнул и не растерялся, оказал помощь сослуживцам, а затем, повинуясь чувству воинского долга, вернулся – как пишет в своём письме-воспоминании Василий Юдин – обратно в «настоящее Пекло». Признаться, я поразился чувству ответственности и стальной воле 30-летнего политрука; невольно ведь спрашиваешь себя – как бы я повёл себя на его месте?

Об армейском отрезке своей биографии дед вообще-то никогда не рассказывал, ограничиваясь на расспросы родственников и друзей парой-тройкой коротких фраз. 

Между тем военным историкам известно, что попавшие в плен политруки обрекались на смерть автоматически, согласно двум специальным приказам по Вермахту. В переводе на русский язык документы называются так: 

1.    Документ (Заметки для доклада) Главной ставки фюрера от 12 мая 1941 года «Обращение с захваченными в плен политическими и военными русскими руководящими работниками»;

2.    Директива OKW № 44822/41 от 6 июня 1941 года «Указания об обращении с политическими комиссарами».

В первом документе первым же пунктом указано: «Ответственные политические работники и политические руководители (комиссары) должны устраняться». В конце – пояснение: «Они не считаются пленными и должны уничтожаться самое позднее в пересыльных лагерях и ни в коем случае не должны отправляться в тыл».

Во втором документе разъясняется: «Политические комиссары – инициаторы варварских азиатских методов ведения войны. Поэтому против них следует немедленно и без всяких задержек действовать со всей беспощадностью. (…) Их надлежит немедленно, то есть прямо на поле боя, отделять от всех остальных военнопленных. (…) После произведённой сортировки их надлежит уничтожить». 

В специальной инструкции по вопросу писалось: «Каждый, кто взглянул в лицо любого красного комиссара, узнает, что такое большевизм. Мы бы оскорбили животных, если бы отыскали их черты в этих еврейских рожах». Здесь я, честно говоря, не понял смысла фразы, но мой отец-философ объяснил мне, что в нацистской Германии широко пропагандировалась идеологическая установка о том, что практически все руководители-коммунисты в Советском Союзе – евреи, и ставилась задача разрушения «жидо-коммунистического» огромного государства на Востоке. 

Фашисты исполняли инструкции тщательно, Исследователи приказа о комиссарах считают обоснованной цифру в 10 000 расстрелянных, т. е. дед попал в совершенно ничтожный процент чудом выживших: повезло – его никто не выдал.

Он попал в немецкий концлагерь, сначала на Украине, затем в Германии. Пребывание в этом заведении для горца-осетина было невыносимо, и дед бежал. Попытка оказалась неудачной, он был возвращён в концлагерь; понимая, что теперь он смертник, дед, после того, как Красная Армия вошла на территорию Германии, бежал второй раз – как он пишет, из лазарета, с одним русским товарищем.

Бежал он из концлагеря возле Ламсдорфа в начале марта 1945 года. 

Добравшись до своих, после прохождения госпроверки он был назначен заместителем командира, а затем командиром штурмового взвода, сражался на передовой до конца войны. О штурмовых подразделениях Красной Армии историки пишут мало и как бы неохотно, неспециалисты часто путают их со штрафными батальонами, однако это были иные воинские части. Учреждены они были приказом Сталина от 1 августа 1943 года о создании офицерских штурмовых батальонов «в целях предоставления возможности командно-начальствующего составу, находившемуся длительное время на территории, оккупированной противником, и не принимавшему участия в партизанских отрядах, с оружием в руках доказать свою преданность Родине».

В приказе предусматривалось: «Срок пребывания личного состава в отдельных штурмовых стрелковых батальонах установить два месяца участия в боях, либо до награждения орденом за проявленную доблесть в бою или до первого ранения, после чего личный состав при наличии хороших аттестаций может быть назначен в полевые войска на соответствующие должности командно-начальствующего состава».

Потери в штурмовых отрядах, что и говорить, были очень высокими, так как по приказу они «предназначаются для использования на наиболее активных участках фронта»; по воспоминаниям участников боёв, людей хватало на один-два, редко на три серьезных боя. Практически никто во время наступательных боев более месяца в строю не держался. Но, как пишут историки, «офицеры, прошедшие через три ада – плен, лагеря НКВД, штурмбат – вынесли на себе немыслимые тяготы, лишения и ужасы войны, проявив при этом исключительное мужество и героизм».

Деду повезло и здесь: он отвоевал положенные два месяца и остался жив.

Победу встретил, находясь в Чехословакии, рядом с Прагой. Демобилизовался в ноябре 1945 года. Был награждён медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941 – 1945 гг».

Я горжусь тобой, дед. Спасибо за Победу.

Автор: Дзугаев Батрадз Костаевич